"За это долгое время события антитеррористической операции превратились в страницы новейшей истории, а в украинском пантеоне появились новые герои. Так называемая антитеррористическая операция (АТО), собственно, создала то, чего так не хватало нашей стране – украинскую идею. И несмотря на все, немало героических страниц осталось или частично, или полностью за пределами внимания украинской и мировой общины.
В рамках проекта «Оборона Луганского аэропорта» публикуем интервью с Героем Украины генерал-майором Андреем Трофимовичем Ковальчуком, который весной-летом 2014 года был начальником штаба 80-й отдельной аэромобильной бригады и в разные периоды руководил обороной Луганского аэропорта. Фрагменты этого интервью войдут в одноименную документальную хронику, которая вскоре увидит свет.
– Расскажите, пожалуйста, о начале операции на Востоке.
– Мы получили распоряжение на формирование батальонной тактической группы. Было определено место, куда она должна отправиться. И я, во главе рекогносцировочной группы, отбыл в район назначения. Там разбирался, где разместить бригаду. Очерчивал, где будем заниматься, жить и тому подобное. А в это время батальйонно-тактическая группа формировалась, грузилась, получала боеприпасы, приводилась в полную боевую готовность. И за несколько суток я уже встречал БТГр 80-й бригады. На следующий же день мы организовали слаживание. Это составляющая, без которой нельзя обойтись. Ведь все люди этой группы должны были действовать по единому сигналу, по единой команде. А для этого нужно натренировать этих людей. И тогда только можно надеяться на полное понимание задания, которое получает командир и что оно будет выполнено успешно. Потому что когда люди не понимают, что от них требуют, задача обречено. Поэтому первая задача в начале войны – это было сосредоточение в определенном районе для проведения боевого слаживания батальйонно-тактической группы.
– На тот момент вы уже чувствовали, что это начало войны?
– Скажу, что где-то, наверное, чувствовал. Потому что получила задание не только 80-я бригада. Получили задания и другие части ВДВ, которые в то время были наиболее боеспособны. Ибо не зря перед войной к нам приезжал с «дружественным» визитом некий полковник Преус из Российской Федерации с группой офицеров. И мы в то время так думали, что это действительно дружеский визит. А на сегодня можно заверить, что это был далеко не дружественный визит. Это был разведчик, который приехал посмотреть, чем дышит бригада, способен ли он выполнить задание или не способна.
Сейчас я уже для себя вспоминаю, что сидели, пили кофе. Разговаривали. Он рассказывал, что участвовал в боевых действиях в Грузии. Теперь понятно, что это человек, которого специально прислали для того, чтобы разведать. Сегодня он получил воинское звание генерал-майора и руководит первым армейским корпусом в Донецке.
Ну, и, конечно, смотрели телевидение. Потому что уже в то время в Крыму события разворачивались и была определенная угроза с восточного направления. Мы однозначно знали, на что идем. Но, может, не до конца понимали, что будет в таких масштабах. У всех теплилась надежда, что в течение месяца решим все моменты. Потому что мы были будто на поддержке СБУ, милиции, военной контрразведки. Должны были прикрыть их действия. И даже уже в то время, когда я был в Луганском аэропорту, непосредственно столкнулся с определенной угрозой, я также свято верил, что обойдется без применения Вооруженных сил в полном объеме. Вот такие были первые впечатления и первое понимание ситуации, когда получили задачу на выдвижение подразделений бригады для выполнения боевых задач.
– Каким образом планировалась операция по деблокады Луганского аэропорта?
– За период 2014 года было два момента деблокады. Первый – в самом начале, в апреле, когда одно из помещений Луганского аэропорта было захвачено российскими наемниками. Это было 8 апреля. Я получил боевое распоряжение возглавить ротную тактическую группу и выдвинуться в Луганский аэропорт и взять его под охрану. Распоряжение так и звучало – взять под охрану. Мы отправились в час ночи. Ротна тактическая группа в составе 10 БТР и автомобилей безупречно совершила 400-километровый марш. И ровно в 13.00 мы взяли Луганский аэропорт под охрану.
– Сопротивления еще никакого не было?
- Там было одно помещение, захваченное сепаратистами. Это запасной диспетчерский пункт. Наш приход был для них неожиданным, и они убежали. Поэтому мы беспрепятственно выполнили задание. Но на то время... Чтобы вы правильно понимали: есть охрана, а есть оборона. Охрана – это функция выставления патрулей, обеспечение пропуска на территорию, охрана основных помещений Луганского аэропорта, дальних приводов, ближних приводов, то есть тех объектов, которые обеспечивают дееспособность аэропорта. А оборона – это уже когда роются окопы для техники, оборудуются позиции и сводится общая система управления. Так вот, первое задание было – взять под охрану. Перенять функции милиции – забрать у них полномочия и переложить на себя. Итак, 8 апреля в 13 часов дня мы выполнили свое первое боевое задание и взяли под охрану Луганский аэропорт.
После взятия под охрану я где-то в течение полутора недель руководил охраной аэропорта. А далее получил задание: с остальными БТГр выдвинуться в район Славянска для выполнения боевых задач на том направлении. И я знал, что вернусь, поскольку я уже был в Луганском аэропорту и местность знаю, да и ротна тактическая группа моя там осталась. Итак, я должен был возглавить эту группировку. Но сроки никто не разбирал, время не уточняли.
– Состав сил там со временем менялся…
– Конечно! За это время дополнительно было переброшено самолетом еще две роты (разведывательная рота и 3-ю аэромобильную роту 80-й бригады). Далее доставили туда еще другие подразделения, в частности, инженерно-саперную роту и часть разведывательной роты 1-й отдельной танковой бригады. И сводную роту 25-й отдельной воздушно-десантной бригады. То есть, там уже была такая небольшая группировка. Хотя аэропорт уже был полностью блокирован и окружен. И вода, продукты, боеприпасы поставлялись уже самолетами – часто парашютным способом. Тогда на повестке дня стоял один вопрос – разблокировать аэропорт и расширить кольцо с последующим окружением самого Луганска.
– Имеется в виду деблокада аэропорта 13 июля?
– Так. Когда я прибыл с батальоном в сектор «А», мне определили задачи по подготовке двух рейдовых отрядов и разблокировании Луганского аэропорта. Разработать маршрут, по которому будут проходить коммуникации после прохождения рейдовых отрядов, обеспечить его охрану и содержание, для того, чтобы наращивать усилия и своевременно реагировать на новые угрозы. Первый рейдовый отряд, который я должен был возглавить, – это были подразделения 80-й бригады, механизированная рота 128-й отдельной горно-пехотной бригады и танковая рота 1-й танковой бригады. Второй рейдовый отряд, который должен был идти за мной, – это 3-я батальйонна тактическая группа 80-й бригады. И 13 июля мы начали выдвижение этих рейдовых отрядов по определенным маршрутам, с задачей разблокировать Луганский аэропорт, который на то время был полностью окружен.
– Насколько нам известно, прорыв был тяжелым. С какими сложностями вы столкнулись?
- Вся территория за Северским Донцем, кроме Луганского аэропорта, была уже под контролем российско-террористических войск. Знали, что все основные пути уже перекрыты. Поэтому 13 июля избирался маршрут по полевым дорогам с обходом населенные пункты. Мы должны были пройти этот путь с наименьшими потерями и разблокировать Луганский аэропорт. Как только мы подошли к населенному пункту Сабовка, то уперлись в деревянный мост. Априори по деревянному мосту нельзя было пройти тяжелой технике, не говоря уже о танках. Я поставил задачу по наведению мостовой переправы. К сожалению, в течение 40 минут, две мостовые фирмы не смогли – инженеры банально не имели достаточной подготовки. И первый рейдовый отряд простоял около 1 часа 20 минут, ожидая, что наведут переправу. И так они и не дождались. Пользуясь нашей задержкой, террористы зажгли поле. И по ветру этот пожар уже приближался к колонне. Также где-то за час двадцать нас начали обстреливать из «Градов». Это было первое мое знакомство с «Градами» на Луганщине. Кроме этого, со стороны западной окраины Луганска по нам начали работать минометы. Было принято решение оставить наведения переправы и начать отвод колонны от обстрелов. Колонна первого рейдового отряда успешно вышла из-под обстрела и продолжила дальнейшее выполнение задачи, двигаясь через населенный пункт Сабовка. Однако второй рейдовый отряд во главе с тогдашним заместителем командира бригады полковником Швораком враги заблокировали обстрелами. И наши ребята понесли незначительные потери - было несколько раненых. В дальнейшем с помощью местных жителей мы перешли через железную дорогу и дальше уже двигались по маршруту, который заранее планировался. А второй отряд, соответственно, вернулся обратно. Таким образом, наши силы и средства поделились на две части. Несмотря на это, мы двигались вперед. Что нами руководило? Прежде всего, то, что задача любой ценой должна быть выполнена. Потому что где-то там наши солдаты, которые были окружены, припасы которых заканчивались, которым приходилось очищать воду из пожарных резервуаров, для того, чтобы приготовить еду. Мы это понимали и продолжили выполнение задания.
– Много солдат рассказывали, что это очень подняло их боевой дух – ваш приход, деблокада…
– Подняло, во-первых, боевой дух тех, кто там был окружен. Они почувствовали, что пришли свои – свой командир, свои солдаты, свои младшие командиры. Они воспрянули духом, готовы были идти дальше, выполнять задачи. Это очень много значило. Те, что со мной шли, они тоже оживились, потому что они тоже выполнили задачу – они прошли. Да, мы все равно остались в окружении. Потому что мы не заняли населенный пункт Георгиевка. Мы, по большому счету, и не могли выполнить эту задачу. Он достаточно был укреплен. И эту операцию надо было переносить и откладывать на определенный промежуток времени.
– А что мешало сделать это на следующий день, или через день? Почему только 21 июля операция по деблокаде была окончательно завершена?
– Во-первых, мы спокойно оценили ситуацию. Разобрались со вторым рейдовым отрядом, который изучил обстановку. А Георгиевку потом брали с двух сторон. Тот рейдовый отряд, который вернулся, и мы из аэропорта пошли навстречу друг другу. Во время этого наступления на Георгиевку был ранен командир ротной тактической группы 128-й бригады, Герой Украины, Василий Зубанич. Он смело принял удар на себя. Потому что по дороге в Георгиевку танк со стороны Луганска зашел в тыл колонне и начал открывать огонь по нашей минометной батарее, которая двигалась в составе колонны. И он на БМП вышел против танка. По всем тактическим канонам он считался смертником. Но это был подготовленный воин и... танк позорно бежал с поля боя. Василий Зубанич тогда был ранен. Но в этот день мы освободили населенный пункт. А в дальнейшем уже разблокировали аэропорт. Появилась дорога к нему. Но она простреливалась и была в зоне досягаемости танков и артиллерии противника. Были определенные участки местности, которые было трудно пройти.
– А как менялись силы и средства противника?
– В начале были так называемые «идейные» – те, которые положили начало этому всему. Это было где-то до середины июля. А дальше уже начали появляться кадыровцы и дагестанцы. Потом сербы, русские. Не регулярные войска, а вот именно боевики. Потом со временем начали появляться уже крымчане. Предавшие Родину-бывшие военные ВСУ, перешедшие на сторону агрессора во время аннексии Крыма. Вот например - в районе Георгиевки мы разбили группу на трех джипах. Это была вражеская разведгруппа. Две машины сожгли, одна убежала. Своих трупов они не забирали. Даже наоборот, сбежавшая машина остановилась, выбросили труп и скрылись. Начали разбираться. Собрали документы, карту нашли. Там были обозначены для подрыва мосты, железнодорожные пути, станции. То есть были замечены места, где они должны были провести диверсионные действия на путях выдвижения наших войск. Начали разбираться в документах. И оказалось, что это бывшие военнослужащие, которые приехали из Крыма. Были их военные билеты, журналы боевых действий, журналы записи больных.
– Вспомните день штурма Луганского аэропорта 31 августа. Как для вас это начиналось?
– Это был второй день российского штурма. Потому что первый день был 30 августа. Где-то с 6 часов утра началась мощная артиллерийская подготовка. Нас беспрестанно обстреливали часа два. Весь аэропорт практически горел. Но 30 августа мы могли еще отбиваться, была еще техника и своя артиллерия. И мы успешно отвечали. На 17 часов враг отошел. Но я понимал, что завтра будет очень трудно. Я надеялся, что враги далеко не отошли, поэтому сформировал свой ударный отряд – около восьми человек. Отправил их с гранатометами, чтобы они нашли сосредоточение врага и обстрелом сорвали наступление хоть на день. Потому артиллерии осталось, может, одна или две пушки. Ребята, обвешанные гранатометами пошли на поиск районов сосредоточения врага. В ночь. Правда, безуспешно, потому что враг сбежал только за Новоанновку. Но, как я и ожидал, где-то в 6 утра снова началась артиллерийская подготовка. Крыли очень серьезно. Накануне поснимали их беспилотники – то были «Орланы» регулярных вооруженных сил РФ. И уже в девять часов россияне пошли в наступление. С трех сторон.
– Вы вызвали огонь на себя. Об этом многие вспоминают – об этой команде и об этом поступке. Как это происходило?
- Это также было вынужденное действие. Потому что просто больше выхода не было. У нас осталось около 130 человек – только с автоматами и с гранатометами. Все. Противотанковых средств не было, артиллерии никакой не было, техники не было. Она была просто сожжена, уничтожена.
И тогда, где-то в 9 часов, меня вызывает на связь генерал Колесник. Спрашивает: «Андрюха, решение?» Я говорю, что решение – то есть первое: держаться до ночи, до темноты, чтобы можно было отойти. Днем отойти не могу, потому что кругом поля – это каждому будет по снаряду в спину. Второй вариант – могут взять в плен, но это... Разве что самому застрелиться. Потому что дальше ты уже не командир, дальше это позор на всю жизнь, позор для всего рода. Потому как командир, то уже не жилец, однозначно. То есть не просто не жилец, как военный, а не жилец, как гражданин своего государства. Но ты можешь спасти людей. А это не одного человека – это сотня людей. Поэтому говорю генералу: «Если не бросите, если будете поддерживать артиллерией, то буду держаться. До темноты». И мы сразу давали координаты целей вне аэропорта.
Когда россияне уже зашли, то сразу заняли главный корпус. Мне командир находившегося там подразделения доложил, что корпус взят. В плен взяли около 10 наших военнослужащих. И российские танки зашли уже в административную зону. Я понимаю, что, если пехота дальше пойдет с танками, нас повыбивают однозначно. По чуть-чуть, но повыбивают. Итак, как отсечь пехоту? Как их заставить, чтобы они не выходили с танками? Только путем огневого впечатления артиллерией. Первое, что я сделал, это вызвал огонь на главный корпус, по самому аэропорту. Дальше я, где-то примерно в 17.00 или 18.00, заказал авиацию и артиллерию по себе, по всему аэропорту. И это где-то сыграло нам на руку, потому что у россиян началась паника. Они прослушивали наш эфир и страшно испугались. Начали кричать, что «срочно сйо...м», потому что сейчас будет авиация и артиллерия по аэропорту. И они действительно начали панически бежать. Этим воспользовались наши ребята, которых взяли в плен. Когда их начали грузить в КАМАЗ, они пошли в рукопашный бой. Один мальчик ко мне прибегает: «Товарищ полковник, товарищ полковник, я его убил, кулаками убил! Потом забрал у него автомат и рожок выпустил в него». Я говорю: "дитя, все, тихо. Успокойся. Обстоять.» Тогда убежало, по-моему, четверо, если я не ошибаюсь. А остальные они погрузили в КАМАЗ. А двое еще выскочили по дороге.
– А по Вашим оценкам, каковы были потери противника?
– Где-то около 200 человек убитыми. Их очень много погибло во время обстрела нашей артиллерии. Еще был такой момент, когда взяли мы в плен трех россиян. И у них была карта с пометками, где находились их районы базирования. Мы нанесли удар по вражеской артиллерии в этом районе. И практически уничтожили батарею «Нон». Ну, и техника подбита – танки, БМП, еще что-то.
Я сам помню, стрелял в сторону противника, а впереди них шли штрафники, я в этом убежден, потому что, когда я воочию вижу, что он там идет в тельняшке, и тельняшка в крови. Или идет и тянет ногу, потому что ранен. Но все равно идет вперед. А за ним еще идут с автоматами и пулеметами. А те, что впереди, без бронежилета, без каски. То понятно, что людям дали крайний шанс, и они шли вперед. Такая ситуация была.
– Как происходил уход из Луганского аэропорта?
– Чтобы вы знали, когда мы вышли из Луганского аэропорта, нас не выбили, мы просто его оставили. Потому необходимости его держать дальше не было. По фотографиям видно, что там осталось от того аэропорта. Мы выходили, то он горел, горел полностью. Вот стоит аллея деревьев – и вся горит. Ну, как можно зажечь живые деревья? А они горели. Когда идешь, а негде ступить. Кошмар. То, как показывают Сталинград или фильмы о Второй мировой войне. То, наверное, те фильмы «отдыхают». Такие эффекты даже нельзя сделать…
Россияне еще два дня бомбили уже пустой аэропорт. Штурмовали. А там уже подразделений не было. А они там бомбили, штурмовали. После того, как россияне приехали, чтобы забрать своих, и провели зачистку, нашли убитыми восьмерых украинцев и одного нашего раненого. А полковник военной службы правопорядка Отрощенко, который также ездил, когда его россиянин спросил: «Сколько у вас погибло?", сказал: "Да не знаю – может, человек тридцать". У нас за два дня штурма 13 человек погибло и было без вести пропавших 21 военнослужащий. А тот россиянин не просто побледнел – он чуть с ума не сошел, услышав эту цифру. Они считали, что нас похоронили там тысячи!.. Там была версия, что в валы, которые мы нагребли вокруг штаба, зарыли трупы. Они рассчитывали на 300-400 убитыми.
– И российские новости постоянно говорили, что в аэропорту 2 тысячи украинских военных, 3 тысячи. То есть, они испытывали такое сопротивление?…
– Мы потом, когда были в Лутугино, нам смс слали. К тому времени россияне сказали, что за время войны это самый "достойный бой". И нам «набивали стрелки». Псковские десантники смс отправляли – «надо встретиться, отдать вам должное». Типа должен быть где-то реванш. А то, что там рота русской морской пехоты была, и понесла такие потери, что убегала так от нашего огня, что их смогли остановить только в России…
– Спасибо за беседу. Надеюсь, героические поступки наших бойцов войдут в скрижалей новейшей истории Украины."
(c) https://www.facebook.com/AYDAR24/posts/2403519119917090
P.S. 31.08.2014. 80-ая оаэмбр ВСУ уходит из ЛАПа: